Он, говорят, [B]некрасивый[/B]: грубые, неотшлифованные черты.
В неожиданном приступе дурноты,
С характерным ему припадочным благородством,
Он будет писать ей, извиняясь, как только можется:
«Моя маленькая любовница,
[B]Между нами что-то дрянное строится[/B]:
Вавилонская башня, ни дать, ни взять,
Если она накренится,
Или, не дай нам Боже, с фундамента тронется,
[B]Что нам с тобой останется?
Выживать?[/B]»
Она ответит ему:
[B][I]«Ты причина моей бессонницы.
Приезжай, я чертовски устала
Ждать»[/I][/B].
Он, говорят, два года уже истекает железом плавленым,
Замирает при звуке её имени.
«Моя гостья, никем не званая, моя мука невыносимая,
Нам ли с тобой, скажи мне, тягаться силами?
Ну, пусть наша жизнь происходит, как ей положено,
[B]Согласись со мной хоть единожды, ведь не сложно же.[/B]
Пусть всё будет, как было ранее, пусть течёт по сценарию,
Написанному заранее, от руки.
Ну, зачем нам с тобой умирать израненными,
Заходиться предсмертным кашлем,
Выть от тоски?»
Она улыбнётся:
[B]«Ты мне мерещишься, снишься, кажешься.
Осень скрипит под ногами, шаги легки.
Приезжай. Приезжай, пожалуйста,
В эти улицы, белые от муки». [/B]
[I]«Счастье моё, ты ведь почти не плаваешь.
Стоит ли нам заплывать
За буйки?» [/I]
[U]Она не ответит на этот вопрос.[/U]
[B]«Моя девочка, ты-то, конечно, любишь меня до слёз.[/B]
Но сердечный туберкулёз—
Диагноз смертельный, как оказалось:
Что ни минута, то ты проживаешь её всерьёз,
Что ни слово, сказанное впроброс,
То ты ищешь в нём потаённый смысл,
Что ни спичка, то ты поджигаешь мост.
Не подумай, моя родная, что это злость.
Это страх во мне пляшет в свой полный рост,
И любовь выжигает брюшную полость.
Давай остановим горящий поезд.
[B]Пока не поздно,
Остановись.
Брось». [/B]
Она ответит ему:
«Вот так из-под ног выбивают почву.
Вот так из спины вдруг выдёргивают ось.
В мельчайшую пыль
Дробят каждую
Кость.
[I]Была нежность и жалость.
Ничего не осталось больше.
Только тонкий мотив
Да едва уловимый ритм.[/I]
[B]Не приезжай, мой хороший.
У меня уже ничего
Не болит».[/B]
(c)
[/B][/B]