YourRich, 67 - 27 июня 2010 09:07

[B]предупреждение - МНОГА БУКАФФ!!![/B]
Предыдущим постом коснулся вопроса "нравственного помешательства"... а теперь внутрь вопроса, поглубже -
[B]Общее основание для законов нравственности.[/B]
[B]Текст для вдумчивого чтения, а значит любителям флуда, "романтичным натурам" и "нежным душам" не угожу)))...[/B]
Мораль нам необходима. Но в то же время мы должны помнить, что нет ничего опаснее морализма, пошедшего по неправедному пути. Нигде увлечение деятельностью не дает таких печальных плодов, как в области морали. Увлекаясь своей нравственностью и нравственной проповедью, человек забывает цель нравственного совершенствования, забывает, что цель в познании. Он начинает видеть цель в самой нравственности. Тогда происходит априорное разделение эмоций на хорошие и нехорошие, "нравственные" и "безнравственные". Вместе с тем окончательно теряется правильное понимание цели и значения эмоций. Человек увлекается своей "хо-рошестью". Ему хочется, чтобы все другие были такими же "хорошими", как он, или как далеко поставленный им самому себе идеал. Является своего рода моральный эстетизм -- наслаждение моралью ради морали; или моральный спорт -- упражнение в морали ради морали. Это останавливает всякую мысль. Человек начинает всего бояться. Во всем, во всех проявлениях жизни, ему начинает чудиться что-то без-нравственное, могущее низвести его или других с той высоты, на которую они под-нялись или могут подняться. У него развивается необыкновенно подозрительное от-ношение к чужой нравственности. В пылу прозелитизма, желая распространять свои нравственные взгляды, он начинает уже определенно враждебно относиться ко все-му, несогласному с его нравственностью. Это уже все "черное" в его глазах. На-чав с полной свободы, он очень легко, несколькими компромиссами, убеждает себя в необходимости бороться со свободой. Он уже начинает допускать известную цен-зуру мысли. Свободное выражение мнений, противоположных его собственным, кажет-ся ему уже почти недопустимым... Все это может делаться из самой искренней люб-ви к людям. Но конец этого нам хорошо известен.
Общее основание для законов нравственности и общественности выражено в десяти заповедях. Не трудно проверить, что так называемый порядочный человек, то есть не слишком уклоняющийся от среднего душевный человек, своею внешнею жизнью жи-вет более или менее согласно с этими предписаниями, равно как и духовные. Он оказывает знаки почтения Богу -- ходит в церкви, произносит молитвы, слушает проповеди, крестится, делает благочестиво торжественную физиономию, постится -- все, как у человека духовного; далее, он не делает преступлений, то есть не крадет, не дает ложных свидетельств, не убивает, не отнимает силою или хитро-стью имущество других людей и т.д. Однако все это делается из мотивов, не имею-щих с любовью к Богу ничего общего, из мотивов внешних, чтобы казаться в людях праведным, чтобы пользоваться влиянием, чтобы иметь власть. Он не убивает: но тысячу раз умер бы каждый, мешающий ему в его намерениях, если бы желание от-править к черту убивало; если бы этот человек не был связан страхом законов, боязнью общественного мнения, если бы он не предвидел неудачи, то, наверное, враг, становящийся поперек дороги, был бы давно истыкан и исполосован ударами ножа, зарублен топором, застрелен или отравлен. О, если бы можно было сжечь не-навистью, с каким бы медлительным сладострастием поджаривал бы он своего про-тивника на злобно пылающем пламени жестокости. С каким ликованием отравил бы он его ядами язвительных слов, оледенил бы ему кровь ехидной изысканностью холод-ных сарказмов. Этот человек никого не убил, но он -- постоянный убийца. Да, он не совершает прелюбодеяний; но он досадует на свою "чистоту". Если бы не эта проклятая гласность. Он не ворует, никогда не воровал. Однако он зеленеет и трясется от зависти, глядя на чужое добро, двадцать раз в день негодует на об-щественные порядки, которые помешают ему украсть безнаказанно. Он не крадет, но, однако, в сердце своем совершает кражу за кражей.
Мораль нам необходима. Без нее мы чересчур легко забываем, что слово все-таки имеет некоторое отношение к делу. Мы очень многим интересуемся, очень во многое входим, но почему-то совершенно не замечаем несоответствия между нашей духовной жизнью и нашей жизнью на земле. У нас образуется две жизни. В одной мы необык-новенно строги к себе, анализируем тщательно всякую идею, прежде чем высказать-ся о ней -- в другой мы наоборот чрезвычайно легко допускаем всякие компромис-сы, чрезвычайно легко не замечаем того, что не хотим заметить. И мы примиряемся с этим разделением. Мы как будто даже не находим нужным проводить реально в жизни наши высшие идеи, почти возводим в принцип несмешения реального с "духов-ным". В результате этого получаются все безобразия современной жизни -- вся бесконечная фальсификация нашей жизни -- фальсификация печати, искусства, теат-ра, науки, политики; -- фальсификация в которой мы задыхаемся, как в вонючем болоте, но которое мы сами же создаем, потому что мы же и никто другой являемся слугами и данниками этой фальсификации. У нас нет сознания необходимости прово-дить наши идеи в жизнь, проводить их в нашей ежедневной деятельности, и мы до-пускаем возможность, чтобы эта деятельность шла вразрез с нашими духовными ис-каниями по одному из выработавшихся шаблонов, вред которых мы сознаем, но за который каждый из нас в отдельности не считает себя ответственным, потому что не он сам их создал. У нас нет чувства личной ответственности, нет смелости, и нет даже сознания их необходимости.

окончание в комменте -