Воспоминания лезут в голову одно страшнее другого. Этот «сникерс» из мэ и жо я узнала благодаря моему раннему замужеству за тем гермафродитом, которым являлся тогда и думаю, что являет собой сейчас мой предыдущий муж. Сашка не был плохим человеком, но существом был бесполым благодаря своей мамочке. Гала мне показалась тогда женщиной странной во всём, от страсти к дешёвым бусинам до загаженной раковины на кухне. Больше всего меня возмущало её стремление из своего мальчика вырастить девочку, и даже тогда когда мы поженились, Гала в разговоре бесконечно оговаривалась, что её Сашка вышел замуж. Лёня. Этот домашний боров, постоянно просиживающий на кухне, широко расставив ноги, чтобы было место для живота, по ходу мысли движением руки периодически проверяя пуговицы на своих панталонах, был почти всегда немного «под градусом». Они как жабы или черепахи давно не видели лиц друг друга, но рассказывали только хорошее, хвалили (сь). Только сейчас я понимаю насколько Гала несчастная женщина. А недавно меня случайно посетила мысль, что те нагромождения, которые Гала устраивала всякий раз, когда мы приезжали к ним домой ночевать, и Гала вынуждена была с Лёней ложиться вместе на диван, были продуманными средствами защиты от Лёниной мочи (кошмар какой). Одеяло, потом в тройне сложенная плёнка, потом ещё одеяло, потом две детские клеенки, а сверху марля и ещё валик из ватного одеяла вдоль разложенного дивана строго по середине. И ни одного плохого слова, только что «Лёнечка-Лёнечка», а куда идти-то? Её отец (Галин) умирал год, звал смерть ежедневно и злился, что она не приходила. После того как умерла его жена и старшая дочь, жизнь деда стала серой, невыносимо скучной. Оживал он в разговорах о жене, вспоминал, как издевался, как валялась та у него в ногах, как он пил помногу и на словах ему никто не верил, что столько возможно за раз выпить, приходилось ему всякий раз доказывать делом. Ещё он говорил, что обожал лапать девок на улице, сам рассказывал, сам смеялся. Гала же вся залитая краской уговаривала его – «папа, может быть, чаю?» – а дед всё не унимался и продолжал. Стыд. Когда он умер, по-моему, все выдохнули и мы с Сашкой въехали в освободившуюся квартиру. Гала с Лёней разъехались по двум комнатам, мы больше их покой не нарушали. Был ещё случай, когда Лёня целовался с Сашкиным доктором, и Сашка в обиде за мать разбил Лёне нос, пьяные были моменты. Отмечали Лёня с Галой серебряную свадьбу и надо же было Сашке заболеть, требовалось периодическое вскрытие гнойника на шее, врачиху пригласили к столу, выпили, ну и началось. Разнимала своих мальчиков Гала, уговаривая Сашку перестать унижать отца. Женщины. Что с них взять? Лёня плакал, жалуясь на то, что не помнит уже тот день когда «знал женщину». Потом Гала, спустя время, выговаривала мне за неумение меня себя вести при людях, одеваться как женщине, а я от шока слушала и молчала, в надежде на то, что Гала видно помешалась и позабыла про своего Лёню. Сейчас мне кажется, что это было всё не со мной. Может приснилось.
