Коля, 44 - 13 августа 2009 11:52

О неожиданно проявившемся нравственном чувстве :-)


Приходилось ли вам рвать траву руками? Не газон, после двухсот лет стрижки которого, тому уже всё по фигу. Нет обычную, сорную траву. Дикую, беспорядочную, чуть ли не в человеческий рост выстотой, всем мешающую, даже пугающую тёмной сыростью в своей толще. Крапива, иван-чай, чертополох, какая-то трава с красными тонкими стебельками, разросшись похожая на куст.
Глазом охотника ищешь розетки узких с белой прожилкой посередине листиков на толстых стеблях, хватаешь их как можно ближе к корню и тянешь. Если удачно схватился, то жёсткий, полый внутри стебель выйдет из земли, заканчиваясь розовым корнем. Чуть не повезёт – и сломается он где-то посредине.
Раз, два, три… - растёт охапка длинных стеблей в руке - … четырнадцать, пятнадцать – всё, больше не могу взять. Хотя вон ещё тот сорву и отнесу в кучу. Ай! Крапива! Сквозь перчатку достала! Из-за неё и последний иван-чай сломался – придётся заходить на второй круг. Вот тебе, злодейка!
Крапива вырывается по-другому. Она менее податливая, но не такая хрупкая. Если потянуть её осторожно, то можно вытащить целую… семейку… И вдруг какое-то странное чувство, похожее на стыд. Что, стыд? Отчего стыд? Я же делаю хорошее, полезное дело – облагораживаю дачный участок. Отмахиваюсь от него, от чувства этого. Продолжаю.
Первые пару раз крапива довольно болезненно жалит сквозь перчатку, но я не обращаю на это внимания – знаю, что ещё не успею набрать первую охапку, жжения уже не буду замечать. Да и, говорят, полезно это, крапивой стегаться. Кровь де куда-то там разгоняет. Так что с поистине мазохистской радостью продолжаю рвать. Рвать, рвать, рвать…
Но вот из поля зрения исчезла уже вся крапива, да и иван-чай что-то не попадается. Присматриваюсь. Да нет же, вот они: спрятались в другой траве, в метёлках каких-то, красных кустиках, папортниках!
Увлекаюсь игрой: найду-сорву 10-15 веток иван-чая, 10-15 – крапивы, 10-15 – иван-чая, 10-15 крапивы. А солнышко припекает, а комарики покусывают. Хлоп! – одного по руке, Хлоп! – другого. А! как же больно в лоб! И что всего обиднее – сбежал кровосос. В остервенении бросаю траву и начинаю хлопать окружающие полчища комаров. Впрочем, скоро страсть утихает, понимаю, что всех комаров не перебить…

Опять укол! Да что же это в самом деле? Вроде бы я ничего плохого не делаю… Поднимаю выроненную давеча траву и продолжаю рвать уже беспорядочно: крапива, иван-чай, иван-чай, крапива, крапива… Где же ещё? Шарю в траве: где ты спряталась?... Снова укол! И только теперь я понимаю: это же что-то вроде геноцида. И волосы начинают шевелиться от стыда. Ну ладно, не геноцид – вандализм. Лучше что ли? Ну да: с каким азартом я рвал именно иван-чай и именно крапиву, оправдывая это тем, что первый горит как порох, что довольно опасно для нашей торфяной почвы, а вторая… Что же? Ну всё заполоняет – вот что. И страшно, и колко, и некрасиво.
Да как будто другие травы лучше? Вон их сколько разных – безымянных, также высоких и заполонивших. Рву уже всю траву подряд и уже без чувства, что делаю хорошее, полезное дело.
Но как же так? Может быть это всего лишь жалкое оправдание собственной лени? Рученьки-ноженьки притомились, спинка ноет, комарики раздражают, футболка мокрая от пота, солнце печёт…
Дальше делал уже всё тупо, механически, без радости труда и чувства удовлетворения от выполненной работы. А уже потом думал.

Почему стыдно было? Не потому ли, что нагло вторгся со своими представлениями о прекрасном в чужую жизнь. Уничтожал с каким-то зверским удовольствием жизнь, пусть не животную, растительную. Хм… Но ведь я же хожу по траве: по лугу, по газону, тоже ведь «удовольствия» большого растениям не доставляя. Это так, но там травы нет – там травяной покров, с которым ничего не случится, пройди по нему взад-вперёд несколько человек. Но если присмотреться к траве пристальнее, рассмотреть каждую травинку в отдельности с её стебельком, листочками, соцветиями, то невольно её одушевляешь и приписываешь уже свойства личности. Когда вдруг возникло чувство стыда? Когда я осознал, что выбираю отдельные травы для уничтожения, выбираю среди общей массы, акцентируясь на их «характерах»: вот эта крапива – злая, вон та – хрупкая, вот «семейка» потянулась за корневище. Этот иван-чай такой толстый! А вот эти побеги – такие тоненькие, нежные…

А комаров я убивал тогда в остервенении из чувства мести. Да, прав был Марк Твен: «Зверь никогда не будет жестоким. Это прерогатива тех, кто наделен Нравственным чувством».

• 
• 
•