Александр, 46 - 4 октября 2008 18:59

Заваленный мусором пустырь. Светлые глаза, налитые кровью и лютой ненавистью. Русые чубы. Рубашки с вышивкой. Семь мужских силуэтов на фоне груды мусора и отделение автоматчиков напротив, держащие их под прицелом. Ветер кружит начавшую опадать листву...
"За ридну Краину!" - стоящий впереди крупный мужчина рвёт ворот рубашки и делает шаг вперёд, - "Стреляйте, клятые москали!"
Пауза. Утренний воздух свежит пересохшие от волнения глотки. И тут раздаётся неестественно звонкий бодрый голос.
- Петр Михайлович, да какое "стреляйте", кому вы нужны? Из вас четверо водят грузовики, а трое работали на погрузчиках - мусор уберёте и катитесь на все четыре. Смоетесь - проведаем родню. Дочки то, у него красивые. Да и жена ещё ничего. Правда, Шамиль?
-Зачэм жэна, слюшай? - мальчишеского вида мужчине ответил здоровенный абрек двухметрового роста - Он минэ нравится! Вах!!!
Стоящий рядом с ними мужчина, тоже облачённый в военную форму, как и первые два, зловеще улыбался. В отличие от первого - явного великоросса, и второго - стопроцентного чечена, его с трудом можно было отнести к какому-либо этносу. Явно чувствовалось влияние русской, азиатской, татарский и вообще хрен пойми какой крови. Постояв с пару секунд они тронулись в сторону домов.
Стоящие рядом автоматчики, поставив оружие на предохранители, пошли вслед за ними.
Петр Михайлович Недбайло, руководитель местной ячейки сопротивления "за незалэжну Украину", чьи участники стояли рядышком с ним, и по совместительству активист движения "Наша Украина", грузно опустился на колени. "С-у-у-ки,- слёзы ненависти потекли по щеке, - Ненавижу!"

- Сережа, я не переиграл часом? - Шамиль обратился к русскому на чистейшем русском языке, когда они отошли на пару сотен метров от свалки.
- Шамиль, да иди лесом со своей Гнесинкой! Я теперь не знаю, как с тобой в баню ходить. А, Саид? Ты что думаешь?
- Я думаю, что теперь в веках будут ходит легенды про зверства русско-чеченских оккупантов.

-А то! Нет, зверства будут через пару часиков. - мальчишеское лицо превратилось в суровое лицо мужчины, повидавшего и своего, и чужого горя. Смех прекратился.

Накануне, вечером.
-Здорово, красавица! Чего хмурая?
- Та шоб вы уси сдохлы!
- Да что так?
- А то не бачишь, вражина? На фабрике денег нет, никто не робит, шо исть будем?
- И давно?
-Як вы, кляты москали, сюды понаихалы. Тьфу!
...
Три часа после рассвета.
Солдатский берц вежливо постучал в лицо директора фабрики, когда тот заорал на вошедших. Несильно, но два раза. Солдаты быстро выволокли его на площадь, где трое служивых уже набросили петлю на ветку. Толпа начала собираться мгновенно - с утра город будоражили слухи, что местных активистов сопротивления рано утром забрали. В серьёзность намерений "клятых оккупантов" верили охотно, когда за попытку изнасилования два дня назад патруль расстреляли двоих прямо на месте. В горле директора пересохло, он прохрипел: "За что?", но солдат сзади набросил петельку и трое ловко подтянули его вверх.
Ходят слухи, - раздался знакомый звонкий голос, - Что ты, сука, людям заплату перестал платить.
Тело директора стало дергаться. Несколько секунд спустя, солдаты бросили веревку. Директор рыхло осел на асфальт площади, где уже скопилось немало народа.
- Так, - продолжал знакомый голос, - тридцать секунд выдержал и не помер. Саид, завтра надо интервал секунд на десять увеличить. Да и проведать бухгалтера с замом не мешает...

Эпизод из романа "Сломанная роза".

• 
• 
•