Ruby, 48 - 9 июля 2008 16:24

Чем сердце успокаивается
Марк Райс

Однако не все могли выдержать постоянный процесс обновления музыкального языка. По мере приближения к нашему времени люди всё больше стали искать в музыке духовную опору в этом безумном мире. Началось всё это в эпоху романтиков.

Романтики первыми не отказались от наследия прежних эпох. Они воскресили из забвения Баха и вознесли на недосягаемый пьедестал Гайдна, Моцарта и Бетховена, которых по примеру Цицерона назвали "классиками", т. е. совершенными. У Баха им импонировала философская глубина, у классиков - оптимизм, которого у них самих не было. (Со временем значение этого слова изменилось, и классиками стали называть всех сколь-нибудь значительных композиторов прошлого.)

В ХХ веке иачался целый бум воскрешения музыки прошлого. Произведения, давно, казалось, забытые печатались, исполнялись, записывались на пластинки. Здесь были и первые двух- и трёхголосные опусы, и мессы великих нидерланцев, и оперы членов Камераты, Монтеверди и Пёрселла, и инструментальные ансамбли барокко, и детские произведения Моцарта и Бетховена - всего не перечислишь.
С. ПрокофьевСтали делать заново вышедшие из употребления старинные инструменты - для достижения большей аутентичности исполнения. Возникли специальные ансамбли старинной музыки. Появились многочисленные стилизации; назову здесь "Гробницу Куперена" Равеля и "Классическую" симфонию Прокофьева. Возникло даже целое течение в музыке - неоклассицизм, - которое возвело стилизаторство в идейный принцип.

Не меньшим "утешением" стала оригинальная, но написанная в традиционных формах музыка. Брамс, Шопен или Чайковский вполне обходились без программы; их мелодии и гармонии были более классичными по сравнению с музыкой Берлиоза, Листа или Вагнера; накал страстей умерялся строгими формами предыдущей эпохи.

В ХХ веке многим композиторам также оказались чужды как додекафонная система Шёнберга, так и последовавшие за ней позднейшие течения; они хотели сохранить мелодию и гармонию в их прежних ролях и не жертвовать ни одной из классических форм. Симфонии и концерты Прокофьева и Шостаковича, оратории Онеггера, оперы Бриттена, фуги Хиндемита принадлежат именно к таким произведениям.

Разумеется, и эти композиторы не избежали вполне веяний современности. Так, у Чайковского есть программные увертюры "Ромео и Джульетта" и "1812 год", у Шостаковича - "Первомайская" и "Октябрьская" симфонии с хором, у Онеггера - вышеупомянутая пьеса "Пасифик 231" и т. д.

Третьей формой "успокоения сердца" стала народная музыка. Появилось осознание оригинальной красоты фольклора. "Камаринская" Глинки, "Венгерские танцы" Брамса, хоры Комитаса, "Каменный цветок" Прокофьева, "Жар-птица" Стравинского являются памятниками имено этого стиля. В ХХ веке возникли многочисленные ансамбли, исполняющие народные песни и танцы в подлинном виде. Появились и многочисленные стилизации под народную музыку ("Болеро" Равеля, например); а некоторые композиторы, скажем, Бела Барток, сделали фольклор основой своего творчества.

И, наконец, в ХХ веке резко возросла роль религиозной музыки. Собственно, религия всегда была великой утешительницей; но в предыдущую эпоху старинные формы решительно преобразовывались и приобретали практически светский характер; по содержанию религиозная музыка XIX века являлась как бы выражением чувств отдельной личности по отношению к Богу. "Торжественная месса" Бетховена или "Реквием" Верди предназначались по замыслу авторов для исполнения в концерте, а не в храме. В них присутствовал красочный оркестр, совершенно немыслимый в Средние века; с музыкой Палестрины или Обрехта эти произведения роднит только последовательность частей.

• 
• 
•